Регионы Советы Туристам
начало / колонка главного редактора /

Поднять глаза от земли

Российские дороги – проезжие, уличные, дворовые – увы, за редким исключением, одинаковы: они требуют от тебя, особенно зимой, глядеть не в небо и даже не по сторонам, а вниз, под ноги. Так почти всегда и в Татарстане. Но оторвать взгляд от кочек и колдобин, столько удивительного увидишь!

Удивил уже первый музей, который мы посетили в Казани. На самой центральной-прецентральной и при этом скользкой-прескользкой (дело было зимой) улице города, Университетской, экскурсовод нам объявила: вот это – Музей социалистического быта, и мы с унылыми лицами, огибая, где это было можно, замёрзшие лужи, поплелись на «обязательную экскурсионную программу». Поднялись по узкой лесенке обычного жилого дома. И обомлели. Уже с порога нас радостно приветствовали… детство, отрочество и юность. Алые пионерские галстуки взъерошивали свои загнутые, не поддающиеся утюжке концы. Пластмассовые пупсы по-хозяйски восседали на черном виниле с записями Высоцкого, Кристалинской, Хиля. Линялые джинсы-самостроки «а ля Леви-Стросс» щегольски гармонировали с синей в разводах футболкой, прокрашенной «под фирму» в чане с синькой на газовой плите. Сигаретница в виде бутылки «Абу Симбел» позировала на фотосессии перед фотоаппаратом Смена-6.

Всем собранным тут экспонатам хотелось сразу и безоговорочно вручить какой-нибудь из висевших здесь же, по стенам, вымпелов «Ударник коммунистического труда» или «Победитель социалистического соревнования». Потому что каждый был – то, что сейчас называют словом «винтаж». Проще – редкость. Причем самая что ни на есть знаковая.

А вот и старенькие гитары с автографами звезд русского рока. Прослышав о музее по своему тусовочному «сарафанному радио», звезды просто повадились сюда давать «квартирники». Не только рокеры – БГ с «Аквариумом», Макаревич, «Чайф» или Шнур, но и, например, Даниил Крамер, Владимир Кузьмин.

– Знаете, почему им у нас нравится? – хитро улыбается придумщик и реализатор всей этой музейной затеи Рустем Валиахметов, получивший от города не только помещение в центре, но и официальную должность директора своего детища. – Потому что мы – не пафосные: ничего не пропагандируем. Мы просто воссоздаем быт советского времени. То есть наше общее прошлое. Приятно ведь вновь ощутить себя среди реалий юных лет.

Вот такая «затравка»: увидеть в предметах себя-мальчишку – и улыбнуться этому себе. Или взглянуть с «высот» повзрослевшего внука на когда-то такого наивного сегодняшнего деда. Разве не роскошь в нынешнее прагматичное до цинизма время? Всем, кто сюда заходит, хозяин-директор прямо так и говорит: а вы приезжайте еще раз и что-нибудь с собой привезите. Ведь в каждом доме есть старые вещи, которые выбросить рука не поднимается, а держать – просто уже негде.

– Для кого-то это рухлядь, хлам, а для нас – бесценные экспонаты, – объясняет мне Рустем.

Мне кажется, он уловил дух города. Казанью – ведь она вся такая: немножко советская (как и везде, много типового жилищного домостроения), чуть-чуть уже и евразийская (есть и современные отели, спорткомплексы, торгово-развлекательные центры) и очень сильно «дворянская» – с прекрасными особняками XIX века. Новое, конечно, выпирает со свойственным юности нахальством. Но и старое, недавнее и давнее, вовсе не в запустении. Это вам не «роскошные руины» Гаваны – помню, ужасался и восхищался я одновременно этой «прекрасной старухой», ее кичливо пышными строениями колониального стиля, из зияющих глазниц окон которых глядят на вас обломки лепнины, наспех замазанные осыпающейся штукатуркой, и… с десяток детей из какого-нибудь вечно голодного, но вечно пляшущего и поющего кубинского семейства. На два-три дома в год выдает денег ЮНЕСКО. Остальное ветшает и разваливается на глазах.

Деньги на восстановление дворянских гнезд Казани, в отличие от гаванских, нашлись: и местный бизнес проявил заинтересованность, и городские власти. А храмы как тут ухожены! Мусульманские, христианские – и у каждого своя история. В Богородицком монастыре, например, хранится список иконы Казанской Божьей матери (оригинал, как известно, утрачен): купив в здешней лавке образок, не забудьте приложить его к иконе на стене – освятить. В стенах другого православного храма некогда пел в церковном хоре юный Федор Шаляпин.

Казань населена почти поровну татарами и русскими. А потому мечети и церкви тут окружены одинаковой заботой: у всякого человека должен быть свой духовный дом. Примечательно, что мечеть Марджани, например, некогда строил вовсе не восточный, а русский архитектор Василий Кафтырев – в отделке ее плафона, что в мужском зале, и сегодня заметны элементы русского барокко екатерининской эпохи. А убранство зала женского – немножко «европейское»: шторы, ламбрекены, коврики.

Блистательно хороша современная, построенная архитекторами разных стран и школ мечеть Кул Шариф на территории Казанского кремля. Она стремится к небесам своими голубыми минаретами, и даже заснеженная кремлевская брусчатка под ногами не оттягивает от этой красоты взгляда.

По соседству в Казанском кремле – Благовещенский собор, заложенный в XVI веке, в день торжественного въезда в Казань Ивана IV – очень нелюбимого в этих краях русского царя. Не оттого, что завоевал Казанское ханство. Да и Грозным он, кстати, тогда еще не именовался – молод был. Но с молодости был недобрым и, как бы сейчас сказали, нетолерантным: выселял из города коренное население, запрещал молиться в мечетях. А вот Екатерина II, любимая тут всеми «матушка»-царица, вернула татарам и свободу веры, и другие, по-современному, права человека. С ее-то времен и по сей день в городе очень по-дружески, по-родственному соседствуют русская и татарская культуры, духовности, обычаи. Царят дружелюбие и добросердечие.

… Рассказали мне в Татарстане про одного странного человека. Зовут его Ильдар Ханов. В юности он пережил клиническую смерть, после чего стал целителем. Посетил Тибет. И решил построить на окраине Казани Всемирный храм, или Храм всех религий. Первыми поддержали идею излеченные им пациенты. Заложен был храм в 1986 году. Сегодня он уже стоит, но строится и будет достраиваться. Замыслен автором не столько как место для молитв, сколько как просветительский центр. Хороша, согласитесь, идея: она – во взаимоприятии, взаимоуважении людей в нашем растерзанном распрями и ненавистью мире. В уважении к другому, не такому, как ты. И в этом смысле она целительна. Почему появилась она именно на земле Татарстана? Может, дело в национальном характере местных жителей – волжских булгар, которых когда-то в неведомом нам историческом контексте стали называть татарами (очень много толкований этого слова – от «всадник», «гонец» до «чужой», «пришлый»)? Не зря же старые-престарые московские бабушки до сих пор очень тепло вспоминают дворников-татар.

Константин Исааков

Социальные комментарии Cackle